|
|||||||||
| О происхождении собак в доме | |||||||||
| Нелли Одегова
О ПРОИСХОЖДЕНИИ СОБАК В ДОМЕ Суббота – любимый настин день. По субботам мама на работу не ходит, а отсыпается, встает веселая и добрая и потом целых два дня принадлежит только ей, Насте. Рано утром бабушка тихонько поит Настю чаем и провожает в музыкальную школу. Другие девчонки почему-то ходят на занятия неохотно и все время препираются с мамами и бабушками. А те их уговаривают, что «нельзя талант зарывать в землю» и что «ты мне потом спасибо скажешь». Но девчонки не верят и продолжают канючить. - Ну, не нравится, так и не ходила бы, - как-то раз посоветовала Настя толстой Ленке-Булочке. - Так ведь заставляют же! Ну, вот ведь просто же силком волокут! - пожаловалась Ленка. Этого Настя понять не могла. Мама в жизни никогда никуда Настю силком не волокла, скорее, Настя сама волоклась за ней куда угодно, даже к зубному врачу: с мамой везде было хорошо и интересно. И музыку Настя тоже выбрала сама, давно уже, еще в первом классе, целый год тому назад. Она пришла из школы и поставила родных в известность: «Я записалась в музыкальную школу. По классу форп… фортепиано». Слово давалось с трудом, но Настя всю дорогу домой тренировалась. - Как это записалась? Кто это тебя записал? – всполошилась бабушка. - Сама. У нас в классе слух проверяли, и нам с Ленкой предложили ходить на музыку. Сказали, что мы пер-спе-ктивные, - это слово Насте было знакомо. Еще в детском саду ее было зачислили в школу олимпийского резерва – обещали, что станет великой гимнасткой. А потом сказали, что «девочка, безусловно, талантливая, но вот рост…» И поэтому она бес-пер-спе-ктивная. Подумаешь, рост. Мама тоже высокая, а вон какая красивая. Зато теперь Настя будет учиться играть на фортепиано – это просто пианино так называется. - Ну, что ж. Я тоже когда-то хотела научиться играть, правда, на гитаре, - сказала мама. – Но у меня ни слуха, ни голоса, а жаль. Так что ты уж за нас двоих постарайся. Только помни, раз ты у меня такая самостоятельная, - это твое решение. Ты сама и несешь за него ответственность. Мама всегда говорила с ней по-взрослому, без всяких там «у-тю-тю, муси-пуси, ты моя холосая», Настя к этому привыкла. И самостоятельной быть она тоже привыкла: мама всегда была очень занята. Но ведь сегодня суббота! Встав на цыпочки, девочка старательно поворачивала ключ в замке. Из-за двери доносились громкие голоса и вкусно пахло свежесваренным кофе. Настя обрадовалась: значит, мама уже встала и сидит на кухне с бабушкой и Региной. Регина – это настина тетя, мамина сестра. Вообще-то сестер у мамы много: то ли три, то ли четыре - и брат еще. Но все они живут где-то в других местах, а здесь только Регина со своей семьей. Регина тоже по выходным бывает веселая и добрая. А бабушка наверняка уже напекла блинов – специально для Насти. Настя малоешка, мама к этому привыкла, Регина расстраивается, а бабушка печет блины – вот уж их-то Настя может съесть сколько угодно. Открыв дверь, Настя сразу почувствовала, что в доме что-то не так. Какие-то злые волны носились с голосами взрослых по квартире. Это тоже знакомо. Мама с Региной иногда начинали спорить из-за каких-нибудь пустяков, а кончалось все ссорой и взаимными обидами. «Как дети малые», - вспомнила Настя бабушкину присказку и отправилась на кухню. - Здравствуй, солнышко, - обрадовалась уже умытая и причесанная мама. – Сколько двоек принесла? - Восемь, - привычно ответила Настя. - А что так мало? – хором удивились Регина и бабушка. Это обычная семейная шутка: двоек у Насти еще не бывало. Бабушка захлопотала, подвигая младшей внучке тарелку с блинами, варенье, наливая чай, а мама с Региной продолжали прервавшийся было разговор: - Нет, нет и нет! Маленькая собачка – это просто недоразумение какое-то, - говорила мама. – Собака должна быть собакой: охранником, защитником. - Да что у нас охранять-то? – возражала Регина. – Самое ценное – это наськино пианино, так кто ж его утащит с четвертого-то этажа? Это «святая правда», как говорит бабушка. Когда пианино привезли, регинин муж Женя, помогавший его заносить, сказал Насте укоризненно: «И как это тебя угораздило? Училась бы на скрипке…» А бригадир грузчиков добавил: «Вот еще флейта – хороший инструмент». - Неважно. Большая собака вселяет чувство уверенности, - это опять мама. - А у меня в юности был доберман… - встряла в спор бабушка. - Еще и доберман! Вот уж где издевательство над природой! – кипятилась Регина. – Придумали тоже: ради неизвестно чего собакам хвосты и уши рубить! - Их, наверно, за Полярным кругом вывели, - заметил Женя. - С чего ты взял? - Дедукция. Сама посуди: зачем собаке отрубать хвост? Чтобы короче стала. А зачем собаке быть короткой? Чтобы холоду не напустила, пока в дверь проходит, - Женя любил все объяснять обстоятельно. - Ну тебя… Я серьезно. Не слушай, Настенька, их вывел немец один, его так и звали: Доберман. - Вот за это я их, немцев-то, и не люблю. Шучу, шучу, - спохватился Женя. Некоторое время Настя сосредоточенно поедала блины. Мама курила, глядя в окно. Регина сварила свежий кофе. - В городской квартире просто аморально держать большую собаку, - вернулась она к прежней теме. - Аморально заводить собаку в качестве игрушки, - немедленно откликнулась мама. - Да, конечно. Заведи себе кавказскую овчарку и иди с ней охранять баранов, - язвила Регина. - И заведу! Слава богу, баранов у нас в доме хватает! - За баранов ответишь, - предупредил Женя. - Собака – это личность! Ее надо уважать! А как уважать эдакое непонятно что: ее в микроскоп разглядываешь, а она дрожит, трясется, то у нее насморк, то у нее понос! - Нет, лучше завести слонопотама: хвостиком махнул – телевизор на пол, ушками потряс – посуда вдребезги! Да ему в день ведро мяса нужно! - Ну, ты предпочтешь свою крохотулечку кашкой с ложечки кормить. Настя начинала кое-что понимать. В общем-то, уже давно в доме возникали разговоры о том, что «хорошо бы собаку завести» и что «детям надо о ком-то заботиться, иначе вырастают эгоисты». Бабушка на это обычно отвечала, что, мол, напридумывают, а убирать, кроме нее, будет некому, и вспоминала какого-то чемпиона Добермана Негра из своей молодости. Настя однажды спросила ее: «Негр – это у чемпиона фамилия такая, да?», но бабушка только отмахнулась. Напившись чаю, Настя велела маме собираться: на сегодня был запланирован зоопарк. - Может, в другой раз, Анастасия? Я что-то неважно себя чувствую. Да и погода так себе, звери все небось попрятались. И вообще, зима на носу – они, наверное, уже впадают в спячку. - Ну, мам, ты же обещала… слоненок же родился… мы же на него деньги собирали… Надо же посмотреть, за что платили, - закончила Настя твердо. Мама засмеялась, назвала Настю «не по годам практичной особой», и они отправились в зоопарк. По дороге Настя внимательно присматривалась к встречным собакам. Вот эта длинненькая, на коротких ножках, - такса. Женя про них говорит, что они под шкафом растут. А вот этот сморщился, как будто сейчас чихнет. Это боксер. Регине не нравится, что «у него зубы наружу, и зубы такие, что у меня развивается комплекс неполноценности». А вот этот огромный, мохнатый, будто в шубу закутанный, - это сенбернар. Мама однажды рассказала, что эти собаки – спасатели и что один такой спас в горах, где-то в Швейцарии, чуть ли не сотню заблудившихся. А последний, которого Барри выкопал из-под снега, испугался и застрелил его. И что этому Барри даже поставили памятник. Собак было много, и все были хорошие. «Вот такого бы я хотела, - думала Настя, - и такого тоже». И вообще – какая разница, большой или маленький. Главное, что он живой, теплый, с ним можно разговаривать. Нет, здорово, конечно, когда рядом вот такой огромный дог: пойдешь гулять, а он вышагивает рядом и во всем тебя слушается. А Игорешка-поварешка из шестнадцатой квартиры испугается, прижмется к стенке и начнет умолять: «Настенька, подержи его, пожалуйста». А Настя смерит его презрительным взглядом и скажет небрежно: «Фу…» Зато вот такого маленького, пушистенького можно взять на руки, а он мягкий-премягкий и дышит тебе в щеку. И если мама вечером задерживаеся, можно с ним играться, гладить плюшевую мордочку и уговаривать, что мама скоро придет и что пусть он не скучает… и что это за слезы вдруг, и нечего кукситься, ведь не сирота какая, а среди родных… Настя внезапно остановилась. Мама от неожиданности чуть не споткнулась о черный клубочек, скатившийся с газона прямо им под ноги. - Мам, а это порода какая? - Не трогай чужую собаку, хозяину может не понравиться, - мама машинально отстранила Настю, пытаясь разглядеть щенка сквозь запотевшие очки. - Да это еще и не собака. Он сам не знает, кто такой, - ответил Насте проходивший мимо парень. - Это ваш? – спросила мама. - Нет, он ничей. Второй день здесь крутится. Наверное, выбросил кто-нибудь, - ответил парень, уже заворачивая за угол. - Как это – выбросил? Настоящего щенка? Живого?! Мам… - Настя смотрела круглыми от ужаса глазами. – Разве так бывает? - Бывает, девочка, бывает, - вздохнула мама. – Щенок в доме – это почти как младенец, а они думали – игрушка. Надоел – и выбросили. Ну, пойдем. - Как это – пойдем? Он же маленький… он же плачет… как ты можешь… - у Насти перехватило горло. - Вот только не надо делать из меня чудовище, - сухо отозвалась мама. – Бездомных собак сотни, и мы не можем приютить всех. Собака в доме – это огромная ответственность. Мы принесем, а кто будет за ним ухаживать? Бабушка? - Пусть не всех… Пусть хотя бы этого… Он же погибнет… Ты же сама говорила: он как младенец, - хлюпала носом Настя. – Я буду за ним ухаживать, я все буду делать, я музыку брошу… Нинель Викторовна и сама чуть не плакала. Собак она любила нежно и всякий раз страдала, видя бездомное животное. Кошек тоже жалко, но не так. Собаки – они ведь не могут без человека, в них генетически заложена потребность в хозяине. И в человеке с пещерных времен живет память о постоянном спутнике и помощнике. Недавно она читала Насте «Блюз моей собаке»: У меня есть собака. Верней, У меня есть кусок души, А не просто собака. Я люблю ее и порой Очень сочувствую ей: Нет собаки у бедной собаки моей. И вот, когда мне бывает грустно… А знаешь ли ты, что значит Собака, Когда бывает грустно? … И вот, когда мне бывает Грустно, Я обнимаю ее за шею И говорю ей: «Собака, Хочешь, я буду твоей собакой?» … Пьяная матерщина резанула слух. Мать с дочкой одновременно оглянулись. Настя покрепче ухватилась за мамину руку, мама слегка подтолкнула ее к себе за спину. Плюгавенький мужичонка, в чем душа держится, ручки дрожат, ножки заплетаются, под носом мокро, а туда же – куражится: «Развели зверья, человеку не пройти! Все кругом загадили, твари! Ступить некуда, всюду в дерьмо вляпаешься… Ну, чего вылупилась, дура очкастая?.. Давить гадов!» – и грязный ботинок нацелился на крошечное дрожащее тельце. - Что-о?! – два голоса слились в один. Мама шагнула вперед, Настя подхватила щенка. - А ну, чтоб сей секунд духу твоего здесь не было! Пришибу! – рослая, статная Нинель Викторовна выразительно помахала зонтиком перед носом опешившего мужичонки. Позже они никак не могли понять, куда же делся незадачливый дебошир, – он просто испарился, растворился в наступающих сумерках. Вечером на кухне собрался семейный совет. Найденыш, высушенный и накормленный теплым молоком, ползал в большой картонной коробке, которую водрузили на стол, поближе к свету. - Ах, какой маленький, ах, какой лохматенький, - ворковала Регина, - это наверняка болонка. - Глупости! – высокомерно фыркнула мама. - Ты посмотри на его лапы! Это будет ньюфаундленд. - Чем ты своего ньюфаундленда кормить собираешься? - Родственниками! – отрезала мама. – Вопрос в другом: как его назвать? - А… оно кобель или это… девочка? – деликатно поинтересовалась бабушка. –Если кобель, то пусть Негр. Вот у меня в молодости… К единому мнению относительно пола нового жильца придти не удалось. Женя предложил компромиссный вариант: «Давайте поступим, как в кино. Кинематограф – великий двигатель прогресса». - А как в кино? – удивилась Настя. - Очень просто. «Летучую мышь» смотрела? Назовем это Эммой, а в случае чего переименуем в Гектора. Для консультации был призван сосед из десятой квартиры, заядлый собачник. - Кобель, - авторитетно заявил дядя Петя, рассматривая укушенный палец. – У, зверюга. Прямо Ван Дамм какой-то. - Нет, Сталлоне лучше, - бабушка, выйдя на пенсию, пристрастилась к боевикам. – У него глаза добрые. В смысле, у Сталлоне. - Сталлоне так Сталлоне. Так и назовем – Сильвестр, - на правах ответственного лица заключила Настя - А если это все-таки болонка? – с надеждой спросила Регина. - Если болонка – Сильвик. Сильвестр сладко спал в своей коробке, мама о чем-то мирно переговаривалась с Региной, Женя смотрел телевизор, Настя тихонько напевала: «Собака, хочешь, я буду твоей собакой?» Вдруг она кое-что вспомнила, подобралась к дяде и подергала его за рукав: - Жень, а Жень… - Чего тебе? - А зачем немцы за Полярным кругом доберманам уши обрезают? - Чтобы из-под шапки не торчали, - не задумываясь, ответил Женя.
|
|||||||||
 | | страниц |
 | личное сообщение |
книга |
|